Он необычайно популярен. Я
видел, что творилось на его концерте в Зеленом театре в Москве. На этих деревьях никогда не было столько плодов, сколько висело благодарных слушателей.
Люди стояли в проходах с
магнитофонами, затаив дыхание, чтобы оно не записалось. Его голос звучит на боевых и гражданских судах, в
военных городках, на заставах и полярных зимовках.
Обработки его песен звучат у нас и на Западе. Можно
отнести это к недостаткам слушателей, а можно к достоинствам автора.
Я уважаю чужую
популярность. Хор не может петь фальшиво. Люди не
ошибаются. В массовом признании есть главное -
массовое признание. Народ уже не первый раз
показывает, кого он любит.
Показывает точно и твердо.
Хотите присоединяйтесь,
хотите нет, но не надо потом
скакать запоздало.
Его популярность не на пустом месте. Он поет для людей.
Песни у нас разные. Есть песни
наверх. Ну там к датам, к новостройкам, к
политическим событиям. Они
и поются вверх лицом и в тех
же словах. Есть песни для заработка. Они хорошо танцуются с дамой, трясущейся как отбойный
молоток. Есть песни для людей. Их поют барды. Они - поющие поэты.
Он, скорее, поющий
композитор. Избавиться от его
мелодий очень сложно. Они с
вами, как и его неповторимый
тембр. Его можно и легко узнать. Это самое главное для
него, и это самое тяжелое для
него. Нужно отвечать за свои слова. Погрешности стихов
видны и моим
невооруженным глазом. Будем
надеяться, что он сам это понимает.
Мы любим рассказы Бабеля, Ильфа - Петрова, О'Генри.
Благородные жулики родились в разных странах в одно
время. Они очень симпатичны,
ибо их талант и юмор
бессильны. Я бы на его месте не пугался собственных ранних песен. Они привлекли
к нему внимание и будут звучать долго.
Его песни бодрят как кофе, в них как в лекарстве
нуждаются те, кто в них нуждается. Стихи из них не вычленяются, это готовый препарат. Если он в стихах
поднимется до уровня его же
музыки, это будет настоящим явлением.
Он поет часто и много. По первому зову. Очень прост,
добр и мужественен.
Наездник, охотник. Не стал торопливо менять фамилию,
мол, все мы одинаковые. Нет,
мы разные: русские, грузины, евреи. Но мы живем в одной
стране и своими рассказами, фильмами, песнями не просто
помогаем жить, а часто помогаем выжить в этой
нелегкой жизни. Он
настоящий мужчина. А если сегодня в нашей стране чего-
то остро не хватает, то это мужчин.
Михаил Жванецкий

О товарищах говорить и легко
и трудно. Легко, потому что вроде бы знаешь о них больше, чем остальные.
Трудно, потому что тебя всегда могут заподозрить в
необъективности. Но
объективный анализ
творчества - это дело
критиков, а я скажу только то, что знаю, думаю и чувствую.
Розенбаум стал знаменит сразу, с первой же записанной
им кассеты. И - как это неизбежно бывает с каждым
новым, ярким, непривычным
явлением, не
укладывающимся в
обкатанную систему оценок, - тут же приобрел массу
сторонников и противников.
Одни говорили, что это грандиозно, другие говорили,
что это ужасно. Его не обольстило первое и не подкосило второе. Он вышел из драки таким же, как и
вошел в нее, - серьезным, собранным, сосредоточенным.
Пока сторонники кричали "браво!", а противники - "долой!", он продолжал работать. И победил.
Те, кто бывал у него на концертах, знают: он не ловец аплодисментов и не
собиратель букетов. Он работник. Ни капли кокетства,
ни грамма шутовства. Он работает два-три часа кряду, склонив к гитаре упрямую
лобастую голову, почти без пауз, не пережидая аплодисменты, не давая себе ни секунды передышки.
Работает ровно и мощно, как авиамотор, увеличивая обороты. Ему хочется успеть много, он стремится отдать. Он
осознает быстротечность
жизни, поэтому тратит себя
максимально, ничего не оставляя про запас. Диву даешься, откуда он берет
силы! Он уважает аудиторию.
Уважает по-своему, с учетом собственного достоинства.
Никогда ей не дерзит, но никогда не идет у нее на
поводу. Никогда не заигрывает с ней, но и никогда не держит
нарочитой дистанции. Его
умение вызывать е себе уважение - это не сценический
навык, это его характер, его
талант, его естество.
От него исходит ощущение
надежности. Мне знаком такой
- правда, редкий! - сорт людей, в присутствии которых слабый человек может чувствовать
себя спокойно и уверенно.
Взглянешь на такого человека - и тебе сразу все ясно: это
прочный человек. Он не продаст друга, не обидит ребенка, не ударит собаку, не
выступит на защиту лжи. География его песен необозрима - тут и одесские
базары, и донские степи, и московские дворы. Но главное
место на Земле для него - Ленинград. Розенбаум- коренной ленинградец, он
любит свой город искренне, сильно и беззаветно. И, зная,
как он постоянен в своих привязанностях, думаю, что
любовь эта навсегда.
Леонид Филатов.

Перед вами новая пластинка
Александра Розенбаума.
Помните, в одной из его песен есть слова:
"Хочу хранить историю страны
своей".
Опустите иглу на диск...
Вслушайтесь...
Всем этим песням нужен свой
думающий, тонкий,
сопереживающий слушатель.
Сегодня мы живем в сложное время крушения надуманных идеалов, развенчивания догм,
установок, еще недавно
претендовавших на
непогрешимость, мы поняли, что для достижения общих
целей вовсе не обязательно
одинаково мыслить и чувствовать, мы повторяем модное слово плярализм,
пытаясь овладеть новым типом сознания. Эти песни - не детище гласности, не дань конъюктуре. Они написано в
то "недалекое" вчера, когда
писать так было не принято.
Исполнение их требовало
определенного мужества, высокой нравственности,
стойкой гражданской позиции.
Это песни-борцы, песни-предостережение. Они заставляют встать в молчании,
потому что написаны сердцем.
Розенбаума часто сравнивают
с Высоцким, говорят даже, что он занял его место. Это не так.
Высоцкий - это Высоцкий.
Розенбаум - на своем месте.
Хотя в пору юности у него были подражания Высоцкому,
Вертинскому, что не зазорно: молодые всегда учатся у
мастеров.
Его творчество очень
музыкально и разнообразно -
от фолк-опер до
замечательных рок-н-роллов.
У него есть шумная,
ироничная, неповторимая
Одесса, есть выстраданный
Афганистан и песни, с
которыми вы познакомитесь
на этой пластинке. Песни о 1937-м...
Опустите иглу на диск...
Вслушайтесь...
Это не должно повториться.